AnnoyingПриглушённый свист и вибрация в кармане куртки заставили Гросса содрогнуться всем телом. Он сунул было руку в карман, гадая, успеет ли прочитать сообщение до того, как появится мать-его-Холл. Но тут ко входу подкатила полицейская машина с затонированными стёклами, и парень запоздало сообразил, что Холл, разумеется, пользуется подземной парковкой. Не чесать же ему к машине через весь двор, залитый послеполуденным солнцем... И уж конечно, сквозь стёкла дверец было не различить сидящего внутри. Автомобиль здорово напоминал катафалк, и Гросс с горьким злорадством подумал, что судьба иной раз умеет не только в подножки и в поджопники, но и в сарказм: недокатафалк для недомертвеца... Красиво, блядь, чо. А ещё красивее будет присоединиться к ёбаному упырю в этой колымаге, где наверняка духотища, потому что вампирам кондиционеры нахрен не нужны, они и так всегда холодные.
Или не всегда?..
Следующей не менее идиотской мыслью была секундная заминка, садиться на переднее или на заднее сиденье. Да, блядь, Гросс, завались на заднее, как будто в такси или, учитывая цвет машины, лимузин, поданный к парадному входу. И этак небрежно распорядись: "Трогай, шеф!" При слове "трогай" — и при мысли о том, что может содержать так и не прочитанное сообщение — промежность снова заныла, и парень, кусая губы, чтобы боль хоть немного отрезвила его, как можно быстрее нырнул на переднее сиденье, захлопнув за собой дверцу и отчаянно отгоняя ассоциации с мышеловкой. А толку отгонять, если он уже попался?.. Если он с первой секунды, как зачарованный дебил, уставился на пальцы, нетерпеливо постукивающие по рулю, и его собственные пальцы немедленно отозвались мелкой жадной дрожью, так что он даже не сразу смог пристегнуться и ещё пару секунд тыкался защёлкой в пряжку крепления — и, разумеется, выглядело это весьма недвусмысленно, по крайней мере в глазах Гросса. А тёмные глаза Холла вообще не снизошли до взгляда в его сторону. Как не снизошли ни до одного слова и эти губы, при виде которых парню захотелось закусить собственные ещё жёстче — до крови, ага, давай, Джесс, гениальная идея, особенно когда ты заперт в одной консерве на колёсах вместе с ёбаным вампиром! — чтобы не думать, не представлять, не воображать...
Тем более что и думать, и представлять, и воображать действия Холла-из-фантазий рядом с реальным Холлом было смерти подобно. Не настоящей и не фальшиво-упыриной, а ещё больнее, словно внутри расплывалась инъекция медленно действующего яда, и хер знает сколько ещё Гросс будет корчиться, подыхая от желания достать телефон, открыть сообщение...
Но это было бы ещё хуже, чем кусать губы до крови. Тем более что в машине было действительно жарковато, и Гросс, понимая, что окно всё равно не открыть, расстегнул куртку и воротник рубашки, уже влажный от пота. Не сказать, чтобы сильно помогло, но дышать стало чуточку легче.
Обожжённые и искусанные губы саднили, во рту было сухо от табака, дико хотелось пить... а ещё дико хотелось смотреть на Холла, жадно, голодно, откровенно рассматривать его, впитывая до мельчайших чёрточек, потому что, какой бы тяжкой ни была эта поездка, она рано или поздно закончится, и Гросс окажется в своей конуре, где снова не будет никого, кроме него — и кого-то по ту сторону ночи, кого-то, кто всё-таки написал ответ, пусть парень и не мог прочесть его немедленно, хотя и пальцы зудели, и глаза почти слезились от жгучего нетерпения...
Или глаза слезились от пота, выступающего на лице?
Джесс постарался придать лицу самое каменное выражение и тыльной стороной ладони стёр с верхушки этого камня солёный конденсат. Воровато покосившись на Холла и убедившись, что тот не отрывает взгляда от дороги, парень отвернулся к окну, насколько позволял ремень безопасности, и слизнул такой же конденсат с верхней губы. Тонированное стекло услужливо продемонстрировало ему, как это выглядело бы со стороны, но Гроссу было плевать. Скорее бы уже они приехали, чтобы он мог прочесть сообщение, чтобы на сетчатке глаз отпечатались новые — пусть равнодушно-высокомерные, пусть саркастичные, пусть откровенно насмешливые — слова, которые тем не менее будут значить, что ёбаный блядь дэдди не слился и не забыл своё "солнце"...
Он не задал Холлу ни единого вопроса о том, куда и к кому они едут. Блейк приказал молчать, смотреть, учиться и рта не раскрывать, и Гросс исправно следовал указаниям. Пусть сейчас он не может пялиться на мудилу-упыря, но потом, когда тот будет разговаривать со свидетелями, ничто не помешает парню пожирать его глазами, прикрываясь — в том числе и перед собой! — распоряжением начальства. Хороший стажёр — старательный стажёр, так ведь? И уж Гросс постарается не упустить ни одного движения губ, ни одной бархатистой ноты голоса своего псевдодэдди, он соберёт всё, до чего сможет дотянуться, чтобы потом перебирать эти воспоминания, чувствуя, как каждое из них отзывается новым сладким спазмом внизу живота...
При мысли об этом парень судорожно переглотнул и откинулся на подголовник, закрывая глаза и непроизвольно слизывая с верхней губы вновь выступившие бисеринки пота.
